Участник Великой Отечественной войны Геннадий Владимирович Зубков прошел тысячи километров на передовой в пехоте, дважды был ранен, и слово «Победа» для него значит очень многое.

На войне он сражался с захватчиками, а после боролся с преступниками, отслужив почти три десятка лет в органах внутренних дел. Необыкновенный человек с добрыми глазами и железной волей, седовласый, статный, в форменном кителе, он рассказал нам о самых трудных годах своей жизни, которые помнит, как будто все это случилось вчера.

«До войны мы были детьми...»
С бабушкой и сестрой в школьные каникулы 19 июня 1941 года отправился Геннадий в Москву к родственникам. Посмотреть в столице провинциальным ивановцам было что, дни пролетали незаметно. Вот и в воскресенье, 22 июня, гости решили посетить выставку народного хозяйства. Проснулись, умылись, не спеша позавтракали, и буквально в дверях взрослых застало сообщение по радио о том, что в полдень с обращением к гражданам будет выступать министр иностранных дел Молотов. Так началась война.

После страшного известия, в которое было трудно поверить, бабушка поспешила с ребятишками на вокзал, чтобы первым же поездом уехать в Иваново. Москву заполнили напряженные суетливые люди. Очереди в магазинах и в транспорте. Уехать Зубковым в этот роковой день из охваченной тревогой столицы не удалось. 22 июня мой собеседник помнит до сих пор во всех житейских мелочах. Суматоху взрослых, как к ним в квартиру пришел дворник и принес маскировочную сетку, чтобы завесить окна, как отключили уличное освещение.

Мобилизация
По возвращении в Иваново 24 июня Гена Зубков увидел ту же картину: очереди за продуктами и суета. К августу город был готов биться в случае атаки противника до последнего. Свет по вечерам не включали, полная маскировка и готовность номер один. Был наложен негласный запрет на все увеселительные мероприятия, театры не работали.

1 сентября мальчишки и девчонки района направились по привычке в школу № 23, но на занятия их не пустили. В школе был организован госпиталь. Учебный же год начался 1 октября в бомбоубежище всем известного в Иванове «дома-корабля».

- Учились с неохотой, дисциплины не было: на занятия бегали далеко не все и не всегда, особенно пацаны, - вспоминает ветеран. - Мы больше проводили время у госпиталя. Раненых тогда привозили очень много. Кто без рук, кто без ног. Мы помогали разгружать машины и заносить на койки наших бойцов, покалеченных войной. В 1942-м меня вызвали в военкомат и приписали к армии. Мне было 16 лет. А в январе 1943-го я был призван в Подольское пехотное училище, которое перевели из Подмосковья в Иваново.

Два месяца спустя юных курсантов построили по тревоге в колонны и привезли на железнодорожный вокзал. Родные гораздо позже узнают все новости о своих чадах из писем. Пассажирский поезд должен был домчать пополнение в Москву. Курсанта Зубкова посадили в последний вагон, неожиданно в Тейкове поезд остановился, подошли новые офицеры и дали команду выгружаться и строиться. Новобранцев отвезли в лесной массив. Как оказалось, сюда они прибыли в порядке формирования 8-й воздушно-десантной бригады. Казарму сменили холодные сырые землянки, копать которые пришлось самим. Копали землянку сразу на целый взвод, это 30 человек. Боевая подготовка и парашютные прыжки - все было в жизни теперь уже рядового Геннадия Зубкова.

Отбор бойцов в «десантуру», оказывается, во все времена был жестким. По решению врачей, Гену вскоре откомандировали в районный военкомат города Тейкова. Там он и познакомился со старшиной Дмитрием Павловичем Тумановым, который прибыл с фронта за пополнением в 214-ю стрелковую дивизию. Зубкова и еще двух мальчишек он забрал с собой в Москву. Старшина, работник штаба лет под 50 в военном полушубке, был достаточно добродушно настроен и на вопросы необстрелянных пацанов о том, как там на фронте, страшно или нестрашно, отшучивался. По дороге он вышел в Александрове, чтобы забрать еще четверых новобранцев. Ивановцам пришлось ждать его в столице на Ярославском вокзале. А после... они с Тумановым добирались, как говорится, на перекладных до Харькова.

Боевое крещение
- В Харькове нас ждала удручающая картина. Город был весь разбит, ни одного дома, просто кучи камней, и все горит, - рассказывает Геннадий Владимирович. - На улицах лежали трупы немецких офицеров, неподалеку трупы наших. Был шок. Старшина нас все успокаивал: «Не бойтесь. Мы будем живы, ничего-ничего».

Бойцы добрались до штаба, там их распределили, и Геннадий Зубков попал в 776-й стрелковый полк пехотинцем с автоматом в руках. Полк держал направление на Полтаву. Немцы еще не успели оправиться от Харьковского сражения, сопротивление было вялым. Наши войска двигались стремительно, их гнала одна единственная мысль: «Скорее освободить!»

Первое боевое крещение состоялось у новобранца из Иванова на подступе к городу Кременчуг. Он рассказывает, что было страшно, что падал при взрыве каждого снаряда и пригибался от визга пуль, но бежал вперед и вперед за своими соратниками и стрелял по врагу из автомата. После первого боя к Зубкову подошел командир и сказал:

- Если ты будешь кланяться каждой пуле, то тебя надолго не хватит. Не бойся!

Дальше таких боев у Геннадия Владимировича Зубкова было не один десяток. Пехота шла и днем, и ночью, чтобы не дать противнику опомниться. Гнали немца безжалостно, не оставляя никаких шансов. Пехотинцы так уставали, что, по словам ветерана, даже сны им не снились.

Киношные истории про бравых бойцов с гитарой или гармошкой, которые и повоюют и попоют, - это правда не про пехотинцев. Ветеран подмечает, что позволить себе такое могли только либо летчики, либо танкисты, они, выполнив боевую задачу, могли и отдохнуть под музыку. У пехоты на привале были свободные часы, а иногда лишь минуты, на сон.

Одним из самых жестоких боев Геннадий Владимирович называет сражение под Знаменкой. Городишко этот был расположен на большом железнодорожном узле, для немцев он был стратегически очень важен, и они не хотели его уступать. Бои там шли жестокие. Под Знаменкой появилось первое ранение у бойца Зубкова в ногу, к счастью, кость не задело, и он остался в строю, преодолев с перевязанной медсестричкой ногой еще десятки километров. Затем был Кировоград, Молдавия, Румыния, Польша.

Правда о фронтовых ста граммах
Эти самые «фронтовые сто грамм» они увидели, когда бои на территории Польши стали более беспощадными, а сопротивление немцев упорнее. Но, по правде сказать, подмечает ветеран, что все-таки баловались наши бойцы для храбрости и виноградным вином, благо в Молдавии и Румынии такой напиток не в дефиците.

- У каждого бойца была фляжка для воды на поясе, - рассказывает Геннадий Владимирович. - Так вот некоторые заполняли ее вином и «причащались» по глоточку по дороге.

Кормили солдат в основном кашами: пшеничной, овсяной. Варили супы. Но боец всегда был готов к тому, что сегодня обеда может не быть. Иногда кухня приедет, а иногда и не доедет - разбомбят. Жили на фронте как одна семья: сегодня ты боевого товарища накормишь, завтра - он тебя.

- Вообще-то обеспечивали нас хорошо,- уточняет фронтовик. - Порвется сапог. Придешь к старшине так, мол, и так. Он без разговора сразу выдавал новую пару сапог. А вот брюки носились раньше очень хорошо, крепкие были брюки.

Идем на Берлин
С каждым днем наша пехота все ближе и ближе подступала к Берлину. Брали немецкую деревеньку за деревенькой, город за городом. В то время в Чехословакии в Либерце обосновалась пражская группировка, куда входи в основном эсэсовцы, они не хотели сдаваться в плен. И тогда в феврале 1945-го полк Зубкова повернули с намеченного берлинского направления в сторону Праги. Военная операция прошла успешно, противника обезвредили, и нашего земляка наградили медалью «За боевые заслуги». Там под Либерцем он получил ранение в руку, но старшина Туманов уговорил командование не отправлять раненого Геннадия в госпиталь.

- Он как-то прикипел ко мне душой за время войны, переживал за меня как за родного сына, - говорит Геннадий Владимирович. - Пока я лечил израненную руку, он на память нарисовал меня. Туманов очень хотел стать художником, талантливым он был человеком. Вот не осталось фотокарточек с войны, а портрет этот сохранился.

Больше на долю полка, где служил Зубков, испытаний не выпадало, бои прекратились, все чувствовали, что скоро Победа... И вот 8 мая 1945 года всех построили и в динамик прозвучали долгожданные слова: «Война закончилась!..» Геннадий Владимирович вспоминает, что в ту же секунду форменные шапки полети вверх, и все стали поздравлять друг друга, а вечером был победный ужин. «Вот и вся война»,- закончил свой рассказ ветеран.

Сраженья и в мирное время
Нет, на этом бои уже сержанта Зубкова не закончились. Если до этого он сражался с захватчиками, то после войны боролся с преступниками. Еще почти 30 лет он отдал службе в милиции и ушел на пенсию в звании подполковника. Кадровая служба, работа в дознании и следствии, оперативная служба, в том числе и в отделе министерства госбезопасности, ОБХСС и штаб - это те подразделения, где ветеран зарекомендовал себя профессионалом своего дела и человеком слова.